Бытовые условия: Я лежала в отдельном родблоке за доп плату. В общем (бесплатном) очень скученно и некомфортно

Подготовка к родам: Анти-подготовка - см. отзыв

Личные впечатления: Очень расстроена

Стимуляция? да

Способ: экстренное кесарево сечение

Анестезия? да (эпидуральную)

Рожали с мужем? да

Положили ребенка на живот сразу после родов? да

Ребенка приложили сразу к груди? да

Бытовые условия: Чистенько

Процесс родов: Я выбрала 29 роддом по рекомендации, и на 36ой неделе хотела заключить контракт на роды с главврачом Есиповой Л.Н. У меня была беспроблемная беременность с практически идеальными анализами, и я хотела быть уверена, что мои первые роды пройдут так же гладко. Каким же было мое разочарование, когда мне на 36ой неделе сообщили, что на время моей планируемой даты родов Есипова Л.Н. будет в отпуске, и поэтому не сможет взять меня на контракт. К этому моменту, мне уже не хотелось снова выбирать роддом, мне нравилось все в 29ом - и я попросила посоветовать мне другого врача, который сможет взять меня - и мне порекомендовали Лукановскую О.Б., заведующую отделением. Я была уверена, что у квалифицированного врача, которым является Есипова Л.Н., вся команда под стать. Привлекал подход роддома за естественные роды, возможность партнерских родов и тактика выжидания без стимуляций, а так же желание свести интервенции в родовой процесс к минимуму. Плюс, на дне открытых дверей обещали, что при заключении контракта мы получим максимум индивидуального внимания, и врач будет на месте в любое время, когда начнутся схватки.

Пять недель контракта, что мы встречались с Лукановской О.Б. на приемах, мне казалось, что все идет отлично. Ребенок растет, с ним все хорошо, анализы без проблем, казалось, нужно только ждать. Когда я пересекла 41 неделю беременности, Ольга Борисовна попросила меня лечь в отделение патологии беременности. Еще два дня прошло, роды не начинались, несмотря на вопросы на осмотре, “Когда уже будем рожать?”, которые жутко меня смущали, я не знала, что ответить. Потом мне в палату принесли медицинское заключение после осмотра на две страницы, которое содержало кучу медицинских страшных терминов, и попросили его подписать - из него следовало, что врач Лукановская О.Б. приняла решение стимулировать родовой процесс Мефипрестоном. Я удивилась - нет худшего способа напугать пациента, кроме как принести и без человеческих объяснений того, что будет делаться, попросить подписать формальный документ - и более того, не поговорить самостоятельно, а прислать другого врача, с которым я не заключала контракт. Я попросила объяснить мне, почему такое решение принято, и пояснить, как дальше будет развиваться процесс. Спустя 10 минут беседы, я подписала бумагу.

После двух таблеток Мефипрестона через двое суток мне стало нестерпимо больно. Я не могла лежать, душ не помогал - я поняла, что начались схватки. Доковыляв до дежурной акушерки в три часа ночи, я сообщила о том, что начались схватки. Она попросила подождать пару часов, чтобы посмотреть, какая будет динамика, и сказала, что если будет усиление, то меня посмотрит дежурный врач. Я покорно прождала пару часов, спать было невмоготу, чтобы пойти к дежурному доктору. Приема нужно было подождать в коридоре. Я услышала, в каком надменном и уничижительном тоне этот мужчина общался с пациенткой, которая зашла до меня. Она сказала, что это ее вторые роды, и у нее начались схватки. “Какие такие схватки?” - возмутился мужчина. “Скажите мне, милочка, с каким промежутком у вас эти “схватки? Считайте сначала. Схватки у нее”. Выглянув в коридор, где сидела я и еще одна женщина, он громко заявил “Что же вы все рожать-то сейчас собрались одновременно? Пять часов утра на часах! Не могли лучше времени найти?”

Здесь я поняла, что мне не рады. И что лучше помалкивать, не жаловаться и избегать прямого зрительного контакта. Зашла в кабинет, кажется, мужчина успокоился от того, что ему сказали, что у меня контракт. Голос его начал звучать мягче. Он спросил меня, “Совсем была матка дубовая, что вам дали Мефипрестон?” Я не нашлась, что ответить. Он выписал мне свечку и сказал ждать усиления - открытия матки не было еще совсем. Я подчинилась.

Следующие несколько часов стали пыткой для меня. Я выждала до половины седьмого, чтобы не беспокоить Ольгу Борисовну слишком рано. По голосу я поняла, что она не в восторге оттого, что я позвонила - и ее посыл сводился к тому, что “это все ерунда, пока не схватки, а предродовые предвестники, идите спите, как же рожать будете, в родах еще все больнее будет”. Она не стала слушать, что мне больно, заочно оценила, что все - ерунда и внимания не стоит, и конечно же, и слова не сказала, когда она приедет. На мой вопрос, когда она будет в роддоме, чтобы меня посмотреть, она оскорбилась - как будто я спросила у нее отчета. После этого звонка, на меня нахлынула ярость, хотелось плакать от обиды и беспомощности - это было явно не то разрекламированное персональное внимание, которое мне обещали.

Спустя пару часов, на обходы начали заходить врачи. Ко мне так же прислали психолога. Я общалась со всеми, и не скрывая говорила, что мне больно. Меня начало рвать, силы кончались, стоять под душем не помогало. Я не могла есть, и было так больно, что слезы хлынули из глаз. Видя мое состояние, либо лечащий врач, либо психолог передали Ольге Борисовне, что пора меня смотреть. Я даже не ждала, что она сама ко мне придет. Я уже поняла, что у нее были дела поважнее, чем общение со мной. Мне сказали, что в этот день у нее было дежурство, поэтому даже специально ко мне ехать и не пришлось бы, она была в роддоме, но не торопилась ко мне идти. Кажется, сочувствия у других врачей было больше, чем у того врача, который должен оказывать мне услуги по контракту.

Еще через час Ольга Борисовна вызвала меня на осмотр. Шейка матки еще не раскрылась. Она начала причитать, как же я буду рожать, если я не могу терпеть сейчас, ведь будет еще больнее. Как будто было достаточно принять решение терпеть и стиснуть зубы, и боль бы ушла. Мрачные прогнозы и посыл “соберись, тряпка” не делали меня бодрее и не уменьшали боль. Они создавали у меня панику и внутренний разлад. Я не могла понять, как так - тот доктор, который должен мне помогать, обещает мне вместо сочувствия, что дальше будет еще больнее? К этому моменту я уже была взвинчена и расстроена.

Еще через пару часов меня снова вызвали на осмотр. На этот раз Ольга Борисовна была вместе с другим доктором. “Раскрытия нет - заявила она. Но терпеть не хочет. Хочет в родблок. Что ей? Фоллея? Или ждем еще?” - спросила она у коллеги. Вторая доктор сказала, что Фоллея. Ольга Борисовна снова сказала, что с Фоллеем будет еще больнее. Я уже не удивилась очередному кровожадному прогнозу. Мне поставили Фоллея. И да, стало еще больнее. Я еле доплелась до палаты, сил было только на то, чтобы лежать и тихо плакать. И даже лежать было больно.

Я действительно просила перевести меня в родблок. Не то, чтобы мне хотелось быстрее родить и сбежать. Но в родблоке меня ждала обещанная ванная, и я думала пересидеть в ней эти ужасные часы до момента появления настоящих схваток. И я знала, что в родблоке ко мне наконец-то присоединится мой муж, это добавило бы мне сил. Но кажется, это было воспринято неправильно - как будто я хочу, чтобы мне скорее простимулировали роды.

В родблок меня перевезли, когда уже в глазах все помутнело от боли. Я так и не смогла ничего съесть, меня рвало даже от вида еды. Когда меня привезли в родблок, мне хотелось откинуть копыта. Мой муж никогда не видел меня в таком слабом состоянии.

Там нас встретила акушерка, которую мы пригласили на роды - Татьяна Евгеньевна. Она меня подбодрила. Когда мы дождались Ольгу Борисовну, выпал катерер Фоллея. Она проткнула родовой пузырь. Я не ожидала, что все пойдет так быстро. Я думала, у меня будет еще пара часов, чтобы восстановить силы в ванной. Никакого прогноза, плана действий, объяснения ситуации - ничего такого я не получила у Ольги Борисовны. Со мной осуществляли манипуляции, как с объектом. Бездушным и слабовольным.

После того, как проткнули пузырь (воды были светлые), Ольга Борисовна меня упрекнула в том, что “форсируем все потому, что вы так захотели, терпеть не захотели, поэтому начали стимулировать, посмотрим, какие будут схватки”. Я не верила ушам своим. Доктор возлагает на меня ответственность за ход моих родов? Но я же ничего в этом не понимаю. Это мои первые роды. И мне никто не объяснил, какие были альтернативы и варианты. Рационально я ни с кем это не обсуждала. Я просто делала все, что мне говорили, и проявляла эмоции - говорила, что мне больно, когда мне действительно было больно.

Доктор ушла, и я залезла в ванную. Мне стало легче. Мы разговаривали с мужем, и я потихонечку приходила в себя. Начались схватки. Я дышала на каждой схватке. Акушерка меня похвалила, что я хорошо справляюсь. Через два часа снова пришла доктор Лукановская. “Раскрытия нет” - недовольно сказала она. Говорила же я вам, что у тех женщин, которые не терпят предродовые, все так и получается! Теперь надо стимулировать!”. К этому моменту, я уже понимала, что она не просто не помогает мне рожать - она меня угнетает. Я реально начала ее бояться. Она ругала меня за то, что я соответствовала ее ожиданиям. Меня захлестнул гнев. Я не собиралась соответствовать ее ожиданиям - я собиралась рожать в нормальной обстановке, и у меня было ожидание, что она должна была мне это обеспечить, раз уж я заплатила за контракт.

Я поделилась с мужем, что ситуация развивается ненормально, он согласился, и мы начали думать, что мы можем сделать. Заменить доктора? Я подумала, что была бы согласна даже на дежурного, потому что это хотя бы лотерея, а не гарантированный контрактом провал, как с доктором Лукановской. Срочно бежать доплачивать за контракт с Л.Н. Есиповой, учитывая то, что она уже вышла из отпуска? Вряд ли сможем решить быстро, а действовать нужно сейчас. В итоге, муж пошел разговаривать с доктором Лукановской, что такой подход ни к чему не ведет, и мешает мне рожать, вместо того, чтобы помогать. Схватки, вместо того, чтобы интенсифицироваться, начали стихать. Мы договорились с мужем, что сможем справиться, даже если и дальше доктор будет вести себя так же - мы сможем родить сами. Я поверила. И даже смогла на какое-то время отвлечься, снова концентрируясь на схватках.

Когда вернулась доктор Лукановская, она разговаривала мягче. Сказала, что будем стимулировать окситоцином, открытие слабое. Меня положили под капельницу. Схватки усилились. Следующие два часа мы с мужем проживали их вместе, прыгая на мяче. Все это время я была привязана к КТГ. Было очень больно, я орала, как резаная, но меня радовало, что прогресс пошел. Уже скоро, все должно было закончиться. Я была готова ждать.

Дождавшись раскрытия в 4 см, мне сделали эпидуральную анестезию. Сначала меня трясло, потом дозу увеличили, и я смогла уснуть. Я восстановила силы за эти два часа сна, и надеялась, что сейчас уже все будет хорошо, потому что больше не больно, и я готова рожать. Я хвалила себя за то, что большая часть работы уже позади. Уже скоро, будут потуги, а потом я смогу прижать к груди своего сына, и все кончится. Я была уверена, что смогу родить сама. Мне нужна была всего лишь передышка. Вернулся аппетит. За весь период до этого я не ела ничего - точнее, ела, но в желудке ничего не задерживалось, меня сразу рвало.

Ольга Борисовна пришла меня посмотреть. Я была уже в лучшем состоянии, и верила, что осталось немного, все кончится благополучно. Она пришла с еще одним врачом - как я поняла потом, хирургом из операционной.

“Алина, вы, конечно, родите. Но уже идут зеленые воды, у вас крупный плод, вы рожаете уже 12 часов, а раскрытие еще 4 см. Я предлагаю вам сделать кесарево. Иначе мы рискуем здоровьем ребенка”

Мы с мужем взяли паузу. Сказать, что меня расстроило, что мне предлагают кесарево - ничего не сказать. Я только поверила в свои силы и настроилась на роды. Меня охватил страх…Я слушала мужа, который говорил мне, что мы не можем рисковать здоровьем ребенка. Я согласилась на кесарево. Но внутри меня будто что-то умерло. Я стала бесчувственной, как топор. Ворох эмоций рассеялся. Осталась только тупая ноющая печаль.

Впервые в своей жизни я оказалась в операционной. Мне обещали мягкое кесарево и что я буду наблюдать за процессом, но вместо этого меня порезали с астрономической быстротой, буквально за 15 минут. Вытащили ребенка. Приложили к груди. Я слышала на заднем фоне плач, но у меня не было эмоций. Хотелось плакать, но будто не осталось сил. Я чувствовала, что меня будто предали. Я злилась на себя. Я чувствовала себя беспомощной.

Ребенок оказался не крупным, как обещало УЗИ - вместо 4400, он родился 3870. Но меня уже разрезали к этому моменту, так что ошибка и нагнетание обстановки уже остались в прошлом.

Утром я проснулась в палате интенсивной терапии. Узнала от мужа в переписке, что его ночью чуть не выгнали на улицу - когда меня увезли после операции, он остался с ребенком в родблоке, но Ольга Борисовна заявила ему, что так не положено. Но мой муж отказался покидать родблок, и для него нашли палату. Если бы не скандал и не настойчивость, моему сыну пришлось бы провести первую ночь не с его отцом, а с чужой медсестрой.

Я считала минуты, когда меня переведут в палату к мужу и сыну. Все страшное осталось позади…

Опыт первых родов оказался для меня травматичным. Я не виню врачей в том, что мне сделали кесарево. Но я считаю, что слабая родовая деятельность и длительное нахождение в родовом процессе были обусловлены моим психологическим состоянием, которое сложилось из-за отсутствия персонального контакта и взаимопонимания с доктором Лукановской. Как и любые другие млекопитающие, женщины, которые чувствуют себя не в безопасности, сами тормозят процесс родов. Но только ожидать от контракта с доктором, что она будет не помогать тебе по - человечески, а препятствовать твоим родам, создавая угнетающий климат, было сложно, просто невозможно, но так случилось.

Конечно, я воспринимаю экстренное кесарево на своих родах, как поражение - за которое пришлось платить мне, ценой своего здоровья, физического и психологического. Теперь я не уверена в своих шансах родить самостоятельно, как будто я женщина второго сорта. Остается только надеяться, что в первый раз мне просто не повезло, а во второй раз будет лучше, и я смогу одержать победу. Жаль, но я не дам второго шанса 29 ому роддому.

Ребенок лежал с Вами в палате? да

Бытовые условия: Мой муж с большим трудом выбил за наши же деньги семейный блок. Там чистенько, но нерадостно очень

Ребенка докармливали? нет

Послеродовые мед.процедуры: Конвейер

Личные впечатления: После родов этих мы еще раз ругались с роддомом, все нужно было выбивать - семейную палату, право отца оставаться с ребенком, возможность лежать в палате рядом...Если бы не муж рядом, я бы не смогла это все решить